Спешили в Киев мы — разграбленный, пустынный, чтоб лобызать хоть прах от церкви Десятинной, чтоб плакать на камнях от Золотых ворот!» — писал по этому поводу Валерий Брюсов. Последний, кому посчастливилось запечатлеть очертания Золотых ворот, был голландский художник Абрагам ван Вестерфельд, который посетил Киев летом 1651 года, находясь в свите литовского гетмана Януша Радзивила.

Судьбы многих знаменитостей связаны с этим историческим местом. Здесь встречались, братались, влюблялись. Поэты искали вдохновенья. А художники пытались увековечить «священные камни» великой эпохи. Иногда события развивались непредсказуемо. Как у Булгакова: «Турбин второй раз за эти пять минут резко повернул свою жизнь…» Драма происходила у подножия Золотых ворот. Именно здесь на протяжении веков в биографиях великих людей происходили резкие «повороты» и в семейной жизни, и в творчестве, и в труде. Однажды чуть не стал «жертвой» рока молодой «маляр» и стихотворец Тарас Шевченко.

По воспоминаниям Афанасьева-Чужбинского, художник настолько увлекся зарисовкой древних руин, что поначалу не слышал жалобного детского плача, доносившегося из глубокого рва. Присмотревшись, он обнаружил там маленькую девочку. Шевченко вынес ребенка на площадку вала, но добиться от нее вразумительного ответа не мог. Так на руках с «подкидышем» Тарас Григорьевич дошел до Софийского монастыря, где, наконец, встретил взволнованную мать. «Не встреть я тогда родителей — сам бы вырастил и воспитал дочку», — шутил впоследствии поэт.

В 1755 году в целях сохранения исторической реликвии городские власти засыпали Золотые ворота землей, а рядом запланировали построить другие ворота, не уступающие византийским стандартам. Только через 80 лет великое творение Ярослава Мудрого вновь обрело право на существование, на этот раз — на долгие годы. Для местных жителей «Златые врата» стали не только священным ориентиром, а и любимым местом отдыха. Вот какие подробности в июне 1881 года осветила газета «Киевлянин»: «Заброшенный сквер у Золотых ворот приводится в порядок. Он значительно расширен, благодаря чему заметно сокращается площадь, представляющая собой изобильный источник песка и пыли. Обращено внимание и на то, чтобы желающие любоваться Золотыми воротами могли это делать не издали, а вблизи, и притом, не закрывая нос платком…»

К началу ХХ века сквер окончательно благоустроили, снабдив его фонтаном, клумбами, аллеями и фонарями.

Таким он и сохранился полвека спустя, несмотря на разрушительные войны и прочие социальные потрясения. В своей книге «Повесть быстротекущих лет» Николай Ушаков рассказывает: «На моей памяти в сквере у Злотых ворот уже был один из тех, похожих на огромные вазы для фруктов, чугунных фонтанов, какие можно увидеть в киевских садах сейчас. Дети начала нашего века играли у Золотых ворот в серсо, выбрасывали на кнутиках певучую катушку «дьяболо», катались вокруг фонтана на 3-колесных велосипедах-лошадках. Фонтан сохранился. Ребята наших пятидесятых годов носятся вокруг него на 2-колесных велосипедах… Отцы юных велосипедистов, сдвинув на затылок соломенные шляпы рыболовов, на многих скамьях и на множестве досок разыгрывают здесь сложнейшие шахматные партии… Но случалось — налетала буря, крутила пыль, несла цвет каштана или акации, и отцы, хватая шахматные фигуры, подталкивая ребят и велосипеды, мчались в разные стороны…» (1959)

Ушакова называли «киевлянином «по душе». В своей «Повести», в отличие от «Повести» Нестора-летописца, автор пытался постичь поэтическую душу «матери городов русских». Он воспел почти все самые заветные уголки украинской столицы в разных ракурсах и в любое время суток. Но о чем бы не писал поэт, он всегда начинал свое посвящение городу с главных триумфальных ворот: «Снова на деревьях позолота, И от листьев воздух золотист, В Золотые древние ворота Огненный опять влетает лист…»