Не менее азартная охота начиналась — также заблаговременно! — и на оригинальные поздравительные открытки, которые, вместо стандартных надписей «С Новым годом!» (90% ассортимента) и «З Новим роком!», радовали глаз «креативными месседжами» типа: «Запрошуємо вас на ялинку до нас!», «Крепкого здоровья в Новом году!», «З новорічним святом!». На этом творческие изыски заканчивались, так как иллюстративно любая новогодняя открытка тех лет обыгрывала стандартные сюжеты: Дед Мороз, забавный снеговик, счастливые детишки, потешные лесные зверушки, стрелки на циферблате. А рождественских открыток (или, как нынче, новогодне-рождественских) в советской стране не было.

Загодя «присматривали» и новогодние презенты родственникам или друзьям — таковыми, например, могли стать книга, пластинка либо набор фломастеров. Подарки подороже были, что называется, с подтекстом. Так, в фильме «Ирония судьбы» Ипполит, собираясь предложить Наде руку и сердце, приготовил в качестве новогоднего презента французские духи — тогдашний верх ароматного шика (нижним пределом считался польский парфюм «Быть может», уже через час издававший запах варшавского туалета). Впрочем, выбор дорогого подарка зачастую диктовался не столько вкусом дарящего, сколько возможностью что-либо «достать».

И последнее из предварительных приготовлений — детские пригласительные «на елку». Их бесплатно выдавали в профкоме по месту работы. И если оба родителя приносили по пригласительному, то чадо посещало на зимних каникулах две «елки», а если к делу подключались работающие бабушка или дедушка, то и три. «На елке» ребенок получал подарочный набор «от Деда Мороза» (конфеты, маленькую плитку шоколада, печенье, иногда мандарины).

«Зеленые» проблемы: красавица и змий

Чтобы в доме появилась нарядная елка — главный атрибут праздника, — советскому потребителю приходилось предпринимать массу усилий и даже разрабатывать специальные стратегии «захвата» пушистого дерева. Уже в 20-х числах декабря проницательные отцы семейств начинали рыскать по своим микрорайонам в поисках «елочных базаров» — временных площадок, обнесенных высоким забором. В спальных районах подобные базары устраивали в основном возле универсамов, а в центре города — в каких-то дворах, и их приходилось искать. Тогдашние декабри были студеными, мороз щипал щеки, поэтому поиски «елочного базара» требовали времени и упорства.

Думаете, с обнаружением цели проблема исчерпывалась? Наоборот, только теперь она по-настоящему и начиналась! Потому что купить действительно пушистую и действительно красавицу — это надо было уметь. Во-первых, елки завозили нерегулярно. Во-вторых, в каждой партии наличествовала максимум треть хороших стволов, еще часть относилась к категории «годится». Их раскупали молниеносно. А оставшиеся деревья представляли собой не столько елки, сколько «елки-палки».

Так вот, чтобы приобрести достойную зеленую красавицу, надо было попасть к привозу свежего товара. А когда он будет — неизвестно. Продавцы (как правило, мужчины средних лет и довольно хамского стиля общения) при расспросах давали минимум информации. Поэтому опытный покупатель, увидев поздним вечером, что закрывшийся «елочный базар» полон свежей продукции, с утра пораньше — до работы! — мчался занимать очередь. Продавец запускал внутрь по пять человек. Выбирать следовало в темпе. Слишком придирчивого клиента продавец поторапливал: «Мужчина! Давайте быстрее!! Люди ждут!!!». Члены первых шести-семи «пятерок» гарантированно приобретали отличные елки. Ну а те, кто мерз в конце очереди, применяли другую тактику: покупали две однобоких елки, и в сумме получалась одна хорошая. Любое дерево шло по тарифу: 1 руб. 20 коп. за метр высоты.

Существовал еще один способ совершить удачную покупку: помочь разгружать грузовик с «красавицами». По неписанным правилам, добровольные помощники по окончании разгрузки могли выбрать себе любую елку. Правда, платили за нее на общих основаниях.

Когда в ассортименте оставались только «елки-палки», вокруг покупателей начинали крутиться какие-то барыги, предлагая купить «замечательную сосну» с переплатой. Желающих отводили в сторонку, где и совершалась сделка. Базарные продавцы не только не мешали конкурентам, но сами же и снабжали их товаром — навар потом делили пополам.

Устанавливали и наряжали елку так же, как и сегодня. Вот только среди игрушек, помимо традиционных шариков, сосулек и шишек-мишек-зайчиков, присутствовали идейно правильные персонажи: космонавт, красноармеец, дирижабль с надписью «СССР» и прочие.

В конце 1960-х появились электрические гирлянды (как правило, купленные в Москве) — это было чудо. Спустя несколько лет им на смену пришли гирлянды-мигалки.

Впрочем, главным элементом советской новогодней ночи был праздничный стол. Обеспечить для него продукты в условиях товарного дефицита являлось делом хлопотным. Ведь, например, мясо и в обычное время сложно купить, а уж накануне Нового года — и подавно. Свинина — только на базаре и, естественно, втридорога. Свежая рыба — большой дефицит. И даже мороженый хек, как правило, всегда имевшийся в продаже, накануне Нового года раскупался. Куры — тоже дефицит. А без них ни цыплят табака, ни котлет по-киевски не приготовить… Ну а ветчина, грибочки, шпроты, селедка в металлических банках, охотничьи сосиски и прочие вкусности — все это на грани фантастики. Чтобы покупателю хоть немного повезло (а иногда все-таки везло!), нужно было хорошенько пробежаться по магазинам… И так — каждый день.

С советским «зеленым змием» тоже все непросто. Без проблем покупалась разве что водка: за 3 руб. 62 коп. — поллитровка «Московской», за 4 руб. 12 коп. — «Экстра». А вот с главным новогодним напитком — шампанским — дела обстояли сложнее. Цена на все его виды была единая: 6 руб. 50 коп. При этом о мускатном и мечтать было нечего — оно продавалось в спецраспределителях (закрытых магазинах для номенклатуры). Полусладкое, которое также котировалось высоко, изредка попадало в торговую сеть. Хотя чаще его приобретали «по блату». Остальные виды «Советского шампанского» (другого и не было!) время от времени появлялись на прилавках, но в декабре раскупались с рекордной скоростью.

Ночь с 31-го на 1-е

В далекие 1970-е годы 31 декабря являлось рабочим днем. Причем не только для транспортников или, допустим, работников торговли, а для всех. Правда, в последний день года официально работали только до обеда, а неофициально многие начальники разрешали женщинам-подчиненным не выходить на работу, ведь представительницам слабого пола нужно многое успеть: и укладку сделать (50 коп. плюс рубль парикмахеру, а химическая укладка — 5 руб. 60 коп.), и принарядиться, и к столу приготовить.

В итоге успех (или провал) многонедельных «снабженческих пробежек» по магазинам и рынкам определялся в первую очередь богатством праздничного стола. Почетное место занимал салат «Оливье» — без него с послевоенных времен не обходилось ни одно новогоднее застолье. Престижно было поставить на стол заливную рыбу, холодец, маринованные грибы (купленные либо собственного приготовления), селедку «под шубой», красную рыбу, шпроты. «Обязательную программу» дополняли домашние соленья, картошка отварная, курица (или котлеты по-киевски, в крайнем случае — тушенка). Из напитков: шампанское, водка, полусладкое вино, лимонад «Лимон» (со слоником на этикетке), «Росинка», минералка «Київська». На сладкое подавался фабричный торт (купить его перед Новым годом было очень сложно, поэтому нередко заменялся домашним «Наполеоном»), конфеты «Красная Шапочка» или «Белочка» (простецкий вариант — «Батончик»), яблоки, а если повезло, то и мандарины. Приблизительная стоимость новогоднего стола на пять-шесть человек составляла 100 руб., при том, что среднемесячная зарплата — 150 руб.

При таких растратах праздничное настроение помогал создать телевизор: 31-го с 19 часов «врубали» кинокомедии и мультфильмы (советские или производства соцстран), юмористические программы типа «Вокруг смеха», эстрадные концерты. Подобный репертуар создавал предощущение чего-то необыкновенного, ведь обычно на всех трех каналах тогдашнего ТВ вещали о политике, героях революции и ударниках труда.

Поздним вечером садились за стол — провожали уходящий год. Но это была лишь «разминка» перед главным событием. В 23:50 стартовала программа «С Новым годом, товарищи!» — диктор зачитывал официальное поздравление от ЦК КПСС. А в 1976-м в роли телевизионного Деда Мороза дебютировал лично «дорогой Леонид Ильич». Свою речь, прочитанную по бумажке, генсек завершил тостом: «За великий советский народ! За Коммунистическую партию! За нашу любимую социалистическую Родину!» Правда, Брежнев, имевший проблемы с дикцией, недолго был новогодней телезвездой — вскоре его сменил диктор Игорь Кириллов.

И вот били кремлевские куранты, возвещавшие приход очередного года. Понятно, шампанское, звон бокалов, поздравления, бенгальские огни, серпантин, хлопушки. По телевизору начинался «Новогодний голубой огонек» — главный телехит года. Под него, собственно, и съедалось-выпивалось то, что стояло на столе. «Огонек» длился несколько часов: выступления популярных эстрадных артистов (Лев Лещенко, София Ротару, Муслим Магомаев, Майя Кристалинская, Иосиф Кобзон, Эдита Пьеха, Эдуард Хиль, Людмила Зыкина, Алла Пугачева, Евгений Мартынов, Людмила Сенчина, Валентина Толкунова — некоторые до сих пор «в обойме») перемежались с праздничными тостами передовиков производства, космонавтов (среди завсегдатаев — Георгий Гречко, Виталий Севастьянов) и спортсменов (шахматист Анатолий Карпов, хоккеист Владислав Третьяк). Затем начинались «Мелодии и ритмы зарубежной эстрады», где можно было увидеть (и, конечно, записать на магнитофон!) недоступных рядовому меломану титанов капиталистического шоу-бизнеса: «Смоки», «Аббу», Джо Дассена, «Бони М», «Лед Зеппелин» и других.

Да, важно не забыть положить под елку подарки детям! Ведь утром проснутся и помчат за сюрпризами «от Деда Мороза»…

Единственный выходной

1 января — официальный выходной день, причем единственный (по две недели тогда никто не отдыхал). До обеда люди отсыпались, а во второй половине дня, как правило, отправлялись в гости. Вновь застолье, шампанское, тосты и, конечно, «Оливье». Вечером — сплошные телерадости: популярная «Песня года», юмористический «Кабачок 13 стульев» и какая-нибудь праздничная премьера. В один из таких вечеров — в частности, с 18 до 21 часа 1 января 1976 г. — был впервые показан культовый фильм Эльдара Рязанова «Ирония судьбы, или С легким паром!».

Упомянутый «Кабачок 13 стульев» появлялся в новогоднем эфире не всегда: председатель Госкомтелерадио СССР Сергей Лапин периодически его закрывал. Программу спасало лишь заступничество ее поклонника — Брежнева. Но 1 января 1980 г. «Кабачок» не вышел в эфир. И в последующие советские годы — тоже. Ведь по сюжету действие происходило в одном из польских кафе (героев, соответственно, звали пани Тереза, пан Владек и т. д.), а после волны забастовок польских шахтеров, организованных профсоюзом «Солидарность», любые упоминания о Польше стали нежелательными…

Ну а 2 января — на работу.

В общественном транспорте с утра доминировал запах перегара. Люди, собравшись на рабочих местах, «заканчивали отмечать» (приносили с собой) и делились друг с другом впечатлениями о встрече Нового года.

Фразы, пришедшие к нам из новогоднего телеэфира:
«Как Новый год встретишь, так его и проведешь!»

«Какая гадость эта ваша заливная рыба!»

«О, тепленькая пошла!»

«Потрите мне спинку, пожалуйста… Что, вам трудно, что ли?»

«Не делайте из меня идиота!»

«Это не дом! Просто проходной двор какой-то…»

«Еще одно слово — и я вас шлепну!»

«Стоял, кажется, тихо, никого не трогал».

Новогодние телепремьеры:
1972 — «12 месяцев»

1973 — «Эта веселая планета»

1974 — «Ну, погоди!» (выпуск 8-й, новогодний)

1976 — «Ирония судьбы, или С легким паром!»

1977— «Новогодние приключения Маши и Вити»

1982 — «Чародеи»

1980 — «Старый Новый год»

1983 — «Падал прошлогодний снег»