Киев славится несметным количеством памятников. Назвать высокохудожественными можно лишь пару-тройку из них. Тем более интересно узнать о том, что при другом раскладе в нашем городе сохранились бы (разобрать махины такого масштаба просто невозможно) еще три пафосных произведения. Одно из них украшало бы Европейскую площадь, а еще два возвышались бы на печерских холмах. Стремление создавать монументальные произведения вселенского размаха присуще Киеву уже добрых сто лет. Но лишь тогда, когда это позволили финансы, в городе появились воистину гигантские исполины: Родина-Мать и Арка Дружбы. Оба “произведения” доминируют над всем окружающим, оба — безвкусны и пафосны одновременно. Хорошо, конечно, что не был воплощен замысел поставить многометровый колосс (точнее — Ленина) на Михайловской площади, примерно там, где верхняя станция фуникулера. Хорошо также, что убрали памятник Сталину, который возвышался, правда, недолго, вблизи филармонии…


В 1948 году республиканские и киевские городские газеты сообщили радостную весть: закончены работы по прокладке Автострады, соединившей Демеевку с набережной Днепра. Оттуда по деревянному автомобильному мосту было удобно добраться на Левый берег. Далее пролегал путь на Москву, Ленинград, Харьков — крупнейшие и знаковые города СССР. Еще до окончания этих работ Совет Министров СССР и ЦК КП(б) Украины постановили “в ознаменование великих этапов истории нашей Родины соорудить в Киеве, на берегу Днепра, два величественных монумента вождям народов — Владимиру Ильичу Ленину и Иосифу Виссарионовичу Сталину — как завещание будущим поколениям”. Все бы ничего, если бы не одно “но”. Многометровые памятники должны были украсить въезд в Киев на двух холмах: справа и слева от Автострады (в 1956 году ей присвоили гордое имя — бульвар Дружбы Народов). А означает это ни много ни мало: Иосиф Виссарионович должен был возвышаться аккурат там, где ныне находится Родина-Мать. Владимира Ильича планировали поселить на соседнем холме. Оба монстра были полнотелыми в полном смысле. Достаточно сказать, что фигуры вождей должны были достичь в высоту шестидесяти метров каждая. Кроме того, сами фигуры устанавливались на многометровые постаменты. К тому же, чтобы дойти до постаментов, требовалось преодолеть множество каменных лестничных маршей. Да, нелегко было добираться трудящимся до вождей. Уж больно высоко стояли (сидели, лежали, бдели, парили и т. п.). Чтобы легче было пройти от вождя к вождю между холмами планировалось установить мостовой переход, чем-то напоминающий парковый патоновский мостик, но раза в два длиннее.

Закрытый конкурс состоялся в 1947 году. По традиции советского времени, два творческих коллектива, занимаясь разработкой фор-проектов, были изолированы от общества. Проекты создавались в кратчайшее время в шарашках. Оно и неудивительно. Немногочисленным скульпторам и архитекторам хотелось поскорее выйти на волю. Эскизы просматривал лично товарищ Сталин, делая при этом ценные, идейно выдержанные замечания.

После окончательной корректировки “лучшим другом советских скульпторов и архитекторов” участниками конкурса было создано два мощных макета, которые даже выставили в Киевском музее русского искусства. “Проекты привлекли внимание широкой общественности столицы Советской Украины”. Добавлю, что понятие “широкая общественность” не соответствовало действительности. Общественность была “узкой”. Вход в демонстрационный зал осуществлялся по специальным пропускам, выданным горкомом партии или Союзом архитекторов Украины.

Творческие коллективы, работавшие над созданием “двух твердынь”, возглавляли опытные товарищи: действительный член Академии архитектуры УССР, заслуженный деятель искусств УССР, профессор Киевского художественного института Михаил Лысенко, до мозга костей преданный “культу личности”, и лауреат Сталинской премии, народный художник СССР, действительный член Академии искусств СССР Сергей Меркуров, в чьем творчестве видное место занял вождь мирового пролетариата. Его “карамельный” Ленин, установленный вначале бульвара Шевченко еще в 1946 году, до сих пор вглядывается в стены Бессарабского крытого рынка.

Согласно проектному заданию, утвержденному самим ЦК КП(б)У, “Місце, що його обрав уряд Радянської України для встановлення монументів, являє собою висоти, що панують над навколишньою місцевістю біля одного з головних в’їздів до Києва. Монументи мають увічнити незабутні діла великих вождів Леніна і Сталіна. Вони повинні стати основним художнім акцентом нового силуету столиці України і відображати в собі ті агітаційно-виховні функції мистецтва, потребу яких відзначав Ленін у своїх висловлюваннях про монументальну пропаганду”.

Творческие группы поработали на славу. Если всмотреться в сохранившиеся фотографии фор-проектов, иллюстрирующие эту статью, и мысленно сопоставить фигурку среднестатистического человека, идущего к основанию монумента, и исполинскую шестидесятиметровую фигуру одного из вождей (бетонный Сталин, согласно проекту, был еще на четыре метра выше), можно на какое-то время потерять дар речи. А ведь все уже было готово к началу работ. Осложнило ситуацию лишь то, что Украина в 1947 году голодала. Решили отложить работы до лучших времен. А далее средства были направлены на строительство капитального цельносварного моста через Днепр. Вскоре умер Сталин, началась переоценка ценностей. Строить памятник внезапно осиротевшему Ленину украинские коммунисты не стали, надеясь, что Сталина вскоре реабилитируют. К счастью для Киева, этого не произошло. Но “свято место пусто не бывает”. Товарища Сталина сменила “клепана мать”. Руководил созданием фор-проекта этого “высокохудожественного” произведения лауреат Ленинской премии и народный художник СССР Евгений Вучетич, ранее создавший в Киеве памятник Николаю Ватутину. Проект был закончен вчерне еще в 1974 году, совсем незадолго до кончины мэтра. Взяв за основу фор-проект Вучетича, уже другая группа архитекторов и скульпторов спланировала весь мемориальный комплекс, который и венчает титановая “титанша”. Примерно такой высоты предполагался и Сталин.

Если бы Ленин и Сталин поселились на киевских холмах, их исполинские фигуры могли бы наблюдать все жители города. Лучший вид открывался бы, несомненно, с Царского села. Депутатам и прочим обитателям этого микрорайона было бы любопытно рассматривать стрелки на брюках и фалды пиджаков большевистских лидеров. С Левого берега можно было бы рассматривать и считать от скуки количество пуговиц на френчах вождей и т. п., поскольку предполагалось создать фигуры, максимально приближенные к оригиналам, а значит, в духе “подлинного соцреализма”.

В башнях, на которые вожди должны были взойти, как на свои трибуны, по замыслу руководителей партии и правительства должны были быть устроены музейные комплексы под общим названием “этапы большого пути”. Посещение этих музеев вменялось в обязанность абсолютно всем, начиная от грудных младенцев и заканчивая теми, кому уже давно ставят прогулы на кладбищах.

“Все хорошо, что хорошо кончается” — гласит народная мудрость. Уж и не знаю, хорошим ли закончилось это мероприятие, так как и “Лаврентьевна”, затмевающая собой полнеба, — также далеко не лучший вариант. Дай Бог, чтобы на оставшемся свободном холме, в отсутствие товарища Ленина, новые власти не взгромоздили бы какого-нибудь Святослава на коне, ведь потуги строить мощные колоссы, присущи многим современным скульпторам и архитекторам.