Как бы вы, например, объяснили возникновение в самом центре Киева некого топонимического треугольника, состоящего из трех пересеченных друг с другом улиц со следующими названиями: Святославская, Малая Владимирская, Ярославов Вал? Разумеется, такое присутствие в одном месте славных имен исторических личностей, да еще в хронологической последовательности, не могло быть случайным. Более того, древнерусские летописцы постоянно сравнивали государственную деятельность Владимира великого и его сына Ярослава с успехами ветхозаветных царей Давида и Соломона. Здесь преемственность прослеживается четко. А что касается великого князя Святослава, то отец-дедушка преобразователей Руси, видимо, с генами передал своим наследникам чувство беззаветной преданности родной земле, а вместе с ней — мужество и храбрость.

Так и существовали три достойные своего ранга улицы, пока не наступила эра революционных преобразований и бесконечных переименований. Правда, Ярославову Валу все же удалось сохранить свою первозданную самобытность. Прогуливаясь под его тенистыми кленами и каштанами, чувствуешь себя идущим по огромному музейному залу, где в качестве экспонатов представлены архитектурные ценности ушедших эпох.

Дом N1, с фасада которого открывается вся перспектива улицы, представляет для нас необыкновенный интерес. С остроконечной башней, ажурными балконами и стрельчатыми окнами он напоминает заставку к какой-то старинной книге из рыцарских времен и настраивает на мечтательный лад. Молва приписывает это сооружение то помещику Подгорскому, то барону Штейнгелю, то таинственному графу Сальве. Последнюю версию излагают люди некомпетентные в краеведческих тонкостях. Они утверждают, что граф, некий “сигарный король” (в Киеве действительно продавались табачные изделия “Salve”) построил этот сказочный терем для своей любовницы и наведывался сюда инкогнито во время кратковременных визитов в Киев. В знак доказательства гиды ведут вас в полутемное парадное, на пороге которого выложена мозаичная надпись “Salve”, что по-латыни означает “здравствуй”.

“Замок барона Штейнгеля” тоже звучит заманчиво, но поговаривают, что барон жил рядом (дом N3), а владельцем сооружения все же являлся помещик Подгорский. В то же время старожилы, с детства впитавшие в себя дух импозантного особняка Штейнгелей на Бульварно-Кудрявской, 27 (ныне — Воровского), построенного в стиле английской готики с аналогичной башней и балконом, в один голос заявляют, что замок на Ярославовом Валу — “баронский”. А что же документы? В одном из них фамилия Подгорского косвенно пересекается с фамилией инженера Добачевского, предполагаемого зодчего дома. Но авторство последнего тоже под вопросом. Поэтому образ мифического графа Сальве, “зачатый” в утробе Сенного рынка, как нельзя лучше соответствует этому таинственному особняку со скульптурами крылатых вампиров.

Нельзя не упомянуть и о впечатляющем здании караимской кенасы (N7), построенной в мавританском стиле архитектором Владиславом Городецким на средства истинно “табачных королей” братьев Когенов; о великолепных домах-дворцах (NN14 и 14-а), украшенных лепными декорами местной флоры и фауны, возведенных миллионером штаб-ротмистром Леонидом Родзянко; о строгом и внушительном здании N21, сооруженном выходцем из крестьян Осипом Сидоровым по проекту Владимира Николаева, фасад которого венчает ремесленный герб с тектом: “Ora et labora” (“Молись и трудись”).

И завершает эту застывшую в камне “симфонию” на подступах к Львовской площади Институт театрального искусства имени Ивана Карпенко-Карого. Любопытно, что здание, в котором находится институт (Ярославов Вал, 40), было построено на средства известного магната и мецената Николая Терещенко для образцовой экономической школы, названной в его честь.

Две выдающиеся личности нашей истории — Терещенко и Карпенко-Карый… Не все знают, что прототипом капиталиста-землевладельца Пузыря в пьесе “Хозяин” Ивану Карповичу послужил киевский миллионер Николай Артемьевич Терещенко. Брат драматурга Панас Саксаганский утверждал, что Терещенко предлагал автору пьесы 30 тысяч рублей лишь за то, чтобы тот изъял свою остросюжетную комедию из репертуара. Но пьеса продолжала жить. Хотя неоценимые заслуги рода Терещенко перед Киевом от этого не уменьшились.