Так в 2010 году вышел документальный фильм Никиты Михалкова «Злата Прага и ее русский блеск». Он вызвал у многих «чешских русскоговорящих зрителей» удивление и недоверие к ряду сюжетов. Никита Михалков — персона в киноискусстве известная. В начале фильма он обращает внимание зрителя на здание бывшего Легиобанка в Праге и уверенно говорит, что оно было построено на средства «золотого запаса России», похищенного легионерами в Казани в 1918 году. Называет Легиобанк одним из самых больших и богатых в Чехии, хотя официально его относили к категории средних банков. Потом якобы присвоенный чехами и словаками золотой запас появляется по ходу фильма в виде «золота А.Колчака» и снова расхищается. Так зритель знакомится с этим мифом без ссылок на достоверные источники. А в наше время серьезных публикаций вышло немало.

В журнале «Русское слово» №5/2009 в заметке «Комментарии по поводу» было сказано о другом событии: «С 8 по 14 января 1920 г. доля чехословаков в грабеже адмиральского поезда составляла 40 млн. руб.» (Такая сумма в то время была равноценна примерно 30 тоннам золота в 600 банковских ящиках — грузу двух товарных вагонов. — Авт.) 

Известно, что тогда, утром 12 января 1920 г., на станции Тыреть и.о. директора Госбанка И.Казановский обнаружил, что в «адмиральском поезде» у вагона №566027 срезаны пломбы. Комиссия установила, что исчезли 13 ящиков с золотом (0,62 т стоимостью 780 тыс. руб.). Началось следствие. Оказалось, что у этого вагона был русский караул. С  6 часов вечера до 8 часов утра в него поочередно входили семь часовых, фамилии их известны, — пишет В.Драгомирецкий в книге «Чехословаки в России» (с. 168).

«Ни золота, ни виноватых не нашли. Охрану не наказывали — колчаковская эпопея шла к финалу. Дело стихло само собой», — отмечает О.Будницкий. Этот эпизод является примером того, как реальное событие, превращаясь в миф, меняет свои масштабы. Возникает вопрос, откуда воскресло «золото адмиральского поезда», ведь Н.Михалков сказал с телеэкрана, что чехи его украли в Казани еще в 1918 г.!

Томаш Кристлик в обзоре «Обстоятельства рождения ЧСР» также пишет, что в 1918 г. в Казани чехословацкие войска, приглашенные Самарским правительством, овладели «имперским золотым сокровищем». Устные варианты легенды о захвате и присвоении чехословацкими войсками «золотого запаса России» один из авторов этой статьи слышал еще в своем довоенном детстве в 1930-е гг., когда жил в провинциальном украинском городке Бахмаче, где помнили бои чехословацкого корпуса с немецкими войсками в 1918-м. В далеком 1923 г. бывший командующий войсками А.Колчака генерал-лейтенант К.Сахаров в своей книге «Белая Сибирь» (внутренняя война 1918–1920 гг.)» утверждал, что легионеры совершили хищение золотого запаса России.

Не можем согласиться с этими и подобными надуманными, на наш взгляд, утверждениями и хотим остановиться на обсуждении публикаций о «причастности» чехословацких легионеров к судьбе казанской части золотого запаса России в 1918 г..

Знакомство с литературой убеждает, что этот миф опроверг еще в 1922 г. бывший военнопленный и шеф-редактор легионерской газеты «Чехословенски деник» Йосеф Кудела, трагически погибший в Освенциме в  1942 г.. Он рассказал в брошюрке объемом в 18 стр., что казанская часть российского золотого запаса была в середине августа 1918 г. захвачена войсками самарского правительства Комуча (Комитета Учредительного собрания) и перевезена в Самару, а затем перевозилась на восток и стала «золотом А.Колчака». В большом количестве публикаций, вышедших с тех пор, принципиально новых данных нет. Но они содержат дополнения и описания событий, которые уточняют истину и подтверждают ложность мифа. Так, представляют интерес изданная в 2008 г. Институтом российской истории книга О.Будницкого «Деньги русской эмиграции: колчаковское золото 1918–1957» и книга В.Курносова «Царское золото» — в 2011 г. Они отличаются аналитическим подходом. Но обратимся к старым источникам и событиям того времени.

Почему началась война легионеров с красными на Волге?

После свержения большевиками Временного правительства российская армия перестала существовать. Ее Чехословацкий корпус в январе 1918 г. был объявлен автономным военным формированием французской армии, продолжающей войну. Он получил правовую защиту и финансирование Франции, а позже Англии и США. Весной 1918-го сумма различных валютных ассигнований составила примерно 38 млн. руб. Союзники рассчитывали на участие Чехословацкого корпуса в боях с германскими войсками на Западном фронте. Руководство советской России считало, что «корпус был продан за эти деньги английским и французским империалистам». Кстати, эти слова принадлежат В.Ленину…

После того как Центральная Рада Украины в феврале и советское правительство России в марте 1918 г. заключили сепаратные мирные договоры с Германией, корпус покидал территорию бывшей царской России, чтобы продолжать войну в Западной Европе за освобождение Чехии и Словакии. После боев у Бахмача с германской армией, преследовавшей корпус, он достиг Пензы. Там прошли переговоры с советской стороной о перемещении по территории России. 26 марта 1918 г. Пензенский губернский совет получил телеграмму наркома по делам национальностей И.Сталина о том, что Советское правительство разрешило проезд корпуса через страну на Дальний Восток. Предполагался отъезд его морским путем в Европу на Западный фронт. Было предписано, что чехословаки поедут как группы частных лиц с ограниченным количеством оружия, необходимого для охраны.

Когда началось движение поездов с войсками, то 62 эшелона растянулись на железной дороге от Пензы до Владивостока. Германское правительство потребовало от советской власти, в соответствии с мирным договором, разоружить бывших военнопленных и заключить их в лагеря как подлежащих возврату на родину изменников и дезертиров. В связи с этим советские органы власти изменили свое решение. 9 апреля нарком И.Сталин послал председателю исполкома Енисейского губсовета Г.Вейнбауму телеграмму. В ней в связи с изменившимися обстоятельствами содержалось требование полного разоружения эшелонов и отправки их на восток малыми группами с остановками, так как признание корпуса формированием французской армии могло привести к вмешательству союзников. Поезда стали задерживать.

21 апреля нарком иностранных дел Г.Чичерин телеграфировал Красноярскому Совдепу о том, что в связи с вторжением японцев на Дальнем Востоке необходимо ускорить перевозку освобожденных немецких и австрийских военнопленных на запад и остановить движение Чехословацкого корпуса на восток. В начале мая в Челябинске скопились и неделями простаивали эшелоны двух чехословацких полков, возникло недовольство; на территории вокруг станции царила антисанитария. При этом с востока на запад непрерывно шли поезда с освобожденными германскими и австро-венгерскими пленными на пополнение своих армий.

14–17 мая 1918 г. произошел известный «Челябинский инцидент». В связи с ним 21 мая были арестованы в своей московской канцелярии полномочные представители Чехословацкого корпуса Б.Чермак и П.Макса и конфисковано их имущество, несмотря на лояльное отношение к Советам. В Бутырской тюрьме их принудили отдать приказ корпусу от имени заместителя председателя Чехословацкого национального совета о разоружении. 22 мая из Москвы была разослана телеграмма всем командирам чехословацких эшелонов, подписанная арестованным П.Максой и заведующим оперативным отделом Наркомата по военным и морским делам С.Араловым. В ней требовалось безоговорочно сдать оставшееся оружие.

23 мая на съезде легионеров в Челябинске было принято решение не подчиняться требованию Л.Троцкого о безоговорочной сдаче оружия, не выполнять приказ Чехословацкого национального совета и передать власть Временному исполнительному комитету, избранному съездом. В тот же день вновь избранный Чехословацкий исполком инструктировал все чехословацкие части: прекратить сдачу оружия до получения Легионом гарантий от московского правительства о свободном пропуске войск из России через Владивосток. Троцкий 25 мая, в дополнение к своему приказу от 21 мая, направил жесткую и бескомпромиссную телеграмму всем Советам, расположенным вдоль железной дороги между Пензой и Владивостоком: «Посылаю в тыл чехословацким эшелонам надежные силы, которым поручено проучить мятежников. Ни один вагон с чехословаками не должен продвинуться на восток». Одновременно был разослан приказ №37. В нем значилось: «…каждый чехословак, который будет найден вооруженным на линии железной дороги, должен быть расстрелян на месте; каждый эшелон, в котором окажется хотя бы один вооруженный, должен быть выгружен из вагонов и заключен в лагерь для военнопленных. Местные военные комиссары обязаны немедленно выполнить этот приказ, всякое промедление будет равносильно бесчестной измене и обрушит на виновных суровую кару…» Аналогичные телеграммы, требующие «не пропускать чехословаков на восток» приходят на места также от наркоминдела
Г.Чичерина в Омск и 23 мая от С.Аралова в Пензу.

Участник тех событий Карел Фибих писал: «Ответ чехословацких полков, находившихся в эшелонах на магистрали от Пензы до Мариинска, последовал Л.Троцкому незамедлительно.

25 мая капитан Э.Кадлец занял Мариинск, капитан Р.Гайда захватил Ново-Николаевск (Новосибирск) 26 мая, подполковник С.Войцеховский повторно занял Челябинск 27 мая, а поручик С.Чечек 29 мая в упорном бою захватил Пензу. Это было начало войны корпуса с большевиками». Которую последние назвали «чехословацким мятежом». 30 мая председатель высшей военной инспекции Н.Подвойский издал приказ: «Как уполномоченный власти рабочих и крестьян по военным делам приказываю чехословацким эшелонам немедленно сдать оружие ближайшему советскому командованию, освободить эшелоны и разместиться в казармах по указанию местной власти до дальнейших распоряжений, которые получат после окончания работы смешанной комиссии с представителями французской военной миссии. Об этом телеграфировал всем чехословацким эшелонам профессор П.Макса. 4 июня вышел приказ Л.Троцкого №45, в котором эти требования повторяются: «Не сдающих добровольно оружия, согласно ранее отданному приказу, расстреливать на месте. Насильственно разоруженные эшелоны должны заключаться в концентрационные лагеря». Тексты советских приказов и телеграмм командованию корпуса передавали железнодорожники, когда объясняли свои отказы отправлять поезда.

С этого момента чехословацкие части на магистрали начали бороться за проезд, применяя оружие. Начались военные действия на всем пути от Пензы до Иркутска. Корпус оказался разорванным на четыре группы войск от Пензы до Владивостока. Следует заметить, что в советских изданиях и в современных российских печатных и электронных источниках не упоминаются перечисленные выше приказы, телеграммы и другие директивы, вызвавшие военный конфликт. До последнего времени утверждалось, что чехословаки выступили по приказу Антанты.

Легионеры и Народная армия Комуча в Самаре

В начале лета 1918 г. полки Пензенской группы чехословацких войск под командованием Станислава Чечека, тогда еще поручика, оторванные от корпуса действиями красных войск, разбив их отряды под Липягами, вошли в Самару. Их целью было пробиться на восток, догнать свои части на Транссибирской магистрали.

В этот же день, 8 июня  1918 г., в 10 часов утра, сразу же после ухода красных, в Самаре появилась гражданская власть — Комуч в составе пяти человек. Новая власть формировала свою Народную армию. Ее первую воинскую часть — «Дружину» — возглавил подполковник генерального штаба, ушедший со службы у красных, Владимир Оскарович Каппель. Это был отряд добровольцев — 350 чел.: сводный пехотный батальон из двух рот, эскадрона конницы, конной батареи и др. Формирование с 9 июня 1918 г. называлось 1-йдобровольческой Самарской дружиной. Она вскоре пополнилась добровольцами и стала бригадой.

Чехословацкие части в Самаре и Народная армия Комуча стихийно стали союзниками, а Красная армия была их общим противником. Чехословаки оказались вовлеченными в гражданскую войну в России, что противоречило установке Томаша Гаррига Масарика строго соблюдать нейтралитет. Но статус Чехословацкого корпуса как автономного соединения французской армии делал его подчиненным командованию Антанты. К концу июня 1918-го державы Антанты, особенно Англия, планировали открытие Восточного фронта в России якобы против Германии на линии Архангельск—Средняя Волга путем интервенции и привлечения антибольшевистских российских сил, бывших военнопленных чехословаков и местной контрреволюции. В Архангельске высадился сводный отряд Антанты из девяти тысяч человек. Замышлялась большая авантюра. Для этого им необходимо было соединить антибольшевистские силы с северной группой интервентов в Вологде. Инициатива движения вверх по Волге исходила от английского представителя в России генерала А.Нокса.

Отряд В.Каппеля и батальоны 1-го полка чехословаков капитана В.Степанова, продвигаясь из Самары на север, 21–22 июля занял Симбирск. Вскоре к ним прибыл капитан Бордо из французской миссии генерала Лаверня с требованием развивать наступление на Казань, чтобы затем через Вятку соединиться с союзными войсками, которые двигались из Архангельска к Вологде. После симбирской победы В.Каппель стремился идти вверх по Волге. Он сообщил об этом в Самару С.Чечеку, который стал полковником и командующим Поволжским фронтом. От последнего пришел приказ провести только демонстрацию силы в сторону Казани и не двигаться дальше устья Камы.

Бой за Казань

В.Каппель созвал 27 июля 1918 г. совещание своих командиров, членов самарского военного штаба и чехословацких командиров А.Степанова и Й.Швеца. Приняли решение овладеть Казанью с целью пополнения добровольцами, захвата складов боеприпасов и снаряжения, а также Государственного банка с хранящимся в нем золотом. Все члены совещания согласились взять на себя ответственность за возможные последствия.

Волжская флотилия Народной армии, груженая войсками,  1 августа начала движение по Волге из Симбирска. Разгромив в устье Камы флотилию красных, она 5 августа высадила десанты на пристани Казани и противоположном берегу Волги. Артиллерийская батарея капитана  В.Вырыпаева вела огонь из орудий, установленных на палубах судов. В.Каппель взаимодействовал с чехословацким командиром 1-го полка А.Степановым и его заместителем Й.Швецом.

6 августа В.Каппель с тремя ротами обошел город с востока. По правому берегу Волги на пригород Верхний Услон наступали первая, вторая и четвертая роты1-го полка чехословаков под командованием поручика К.Кутльвашра. По левому берегу наступал батальон поручика К.Воженилека.

Чехословаки наступали на город от пристани с запада, а каппелевцы — с востока. В рядах большевиков началась паника. Бой затягивался из-засопротивления полка красных латышей. Решающим был переход на сторону белых и чехов 300 бойцов красного сербского батальона майора Благотича из Казанского кремля. Он в решающий момент нанес красным фланговый удар. 7 августа к полудню Казань была взята совместными усилиями самарского отряда Народной армии, ее флотилии, двух чехословацких батальонов и сербов. В операции участвовало, по разным данным, от трех до восьми тыс. чел. при четырех орудиях. Офицеры Каппеля заняли телеграф, вокзал и банк. В банке они сразу ничего ценного не обнаружили. Понимали: если что-тои было, то отряды красного командира И.Вацетиса забрали это с собой. Стало известно, что красные вывезли 100 ящиков золота. К белым перешла в полном составе Академия Генерального штаба во главе с генералом А.Андогским, огромные склады с вооружением, боеприпасами. Взято много пленных.

Золото в банке

На следующий день В.Каппель был занят обыденными заботами — ходил по захваченным оружейным складам и улаживал какой-то очередной конфликт.

Неожиданно к нему прибежал вестовой и сообщил, что в хранилищах Казанского банка обнаружено золото погибшей империи. Каппель примчался в банк, встретился со служащими, распорядился усилить охрану и готовиться к перевозке сокровищ. Это была часть золотого запаса России, ранее привезенная сюда, в глубокий тыл страны, из Петроградского, Московского, Тамбовского, Воронежского, Елецкого, Курского, Могилевского, Сызраньского, Пензенского и Самарского отделений Народного банка.

«Вместе с ценностями, которые хранились в Казани раньше, теперь в городе сконцентрировалось на 600 млн. руб. золота и почти на 200 млн. руб. серебра» (А.Гак. «Гражданская война и золотой запас России», «Наука и жизнь», №9—2001). Это приблизительно 30–35% всего российского золотого запаса. Кроме него в банке Казани хранилось золото частных владельцев. Из различных публикаций следует, что золотой запас державы к концу 1914 г. составлял примерно
1 560 млн. руб. (1200 т). Он хранился по частям в отделениях Госбанка ряда городов. Кроме того, некоторое количество золота находилось в банках Берлина, Лондона и Парижа как гарантия кредитов. Поэтому нет оснований говорить, что в казанском банке хранился «золотой запас России». Это была примерно третья его часть. Уместно было бы называть его «казанской частью запаса» или «казанским золотом».

9 августа была отправлена телеграмма командующему Поволжским фронтом, теперь, полковнику С.Чечеку: «После двухдневного боя, 7 августа частями Самарского отряда Народной армии и чехословаками совместно с нашей боевой флотилией Казань взята. Трофеи не поддаются подсчету, захвачен золотой запас России 650 млн. Потери моего отряда 25 чел., войска вели себя прекрасно. Подполковник Каппель. 9 августа 1918 г.» (Госархив РФ. Цит. По книге «Каппель и каппелевцы», М., 2007, с. 139).

В ответ пришел приказ министра финансов самарского правительства И.Брушвита — перевозить золото в Самару. «Он встретил сопротивление казанских чиновников. Они соглашались отправить только 80 млн., которые были ранее перевезены из самарского филиала в Казань. Мотивировали тем, что если запас останется в Казани, то город станет центром сопротивления большевикам. Последовал второй приказ. Казанцы продолжали сопротивляться, говоря, что нет надежных людей для погрузки и перевозки» (Й.Кудела).

В ответ И.Брушвит прислал из Самары 300 «надежных людей» и два автомобиля. Среди них было 100 чел. из боевой студенческой организации, 100 — из саперного батальона и 100 — из организации эсеров.

Перевозочных средств не было. К вечеру 12 августа В.Каппель приказал подать к банку трамвайные вагоны, на них перевозить золото на пристань и перегружать на баржу «Марс». Капитан В.Вырыпаев вспоминал, как каппелевцы вывозили золото из банка на пароходы: «Добровольцы, как муравьи, поодиночке и группами переносили ящики из кладовых банка, где на полу было рассыпано много золотых монет: были поврежденные ящики и гнилые сумки. Добровольцы подбирали с пола монеты и передавали их В.Каппелю, кладя на стол, за которым он сидел. Тогда никому в голову не приходило взять закатившуюся золотую монету себе на память. Подобранные монеты комиссия аккуратно пересчитывала, снова укладывала в ящики, забивала их, опечатывала и отправляла вместе с другими ящиками. Вторым ушел пароход «Латник», 16 августа — «Александр Невский», 18 августа вышел четвертый корабль «Посланник», последний золотой груз ушел на пароходе «Фельдмаршал Суворов» (цитата по ст. Курносова «Царское золото»).

Управляющий Казанским отделением Госбанка РСФСР Петр Марьин, которого Комуч отстранил от должности как назначенного большевиками, вспоминал: «В это время Казань уже обстреливалась из-за Волги красными, а днем шла бомбардировка с аэропланов. Их был десяток, если не больше. Поэтому трамваи подавались с вечера, с потушенными огнями. Особенно опасным местом было открытое место между окраиной города и пристанями… Иногда суда снимались с причалов и временно отходили, погрузка прерывалась… У служащих… не было желания сопровождать ценности в трамваях. Но в то время рассуждать, а тем более не повиноваться, нельзя было. Пытавшихся не являться на службу разыскивали в городе и приводили силой. Эвакуацией ценностей в Самару руководил начальник особого эсеровского отряда В.Каппель, солдаты коего сопровождали трамвайные вагоны до пристаней. Подачей барж и пароходов распоряжался командующий флотилией Ковалевский. На каждый пароход я назначал по 3–4 чел. от банка, чтобы контролировать ценности в пути, доставить и сдать их на место в сохранности. Старший из них снабжался особой бумагой с обозначением подробно суммы, номеров ящиков и прочих отличительных признаков» (Курносов). Участие чехов в этой операции П.Марьиным не отмечено.

Ревизия содержимого ящиков, мешков и сумок не производилась. Для этого условий не было. Согласно документам, погружено золото в монетах, слитках и изделиях на 650 млн. руб. и 100 млн. руб. кредитными знаками, а также запас платины и другие ценности. Перемещением пароходов по Волге руководил В.Каппель. В Самаре ящики и сумки с золотом перевозили в хранилища банка те же люди, что и в Казани. Были разысканы и мобилизованы служащие Самарского отделения банка, которые вели учет. Сообщений о том, что к охране, погрузке, перевозке и работам в хранилище Самарского банка привлекались чехи, мы не встретили.

Во время этих событий  18 августа 1918 г. из Вашингтона пришел приказ Председателя Чехословацкой народной рады Т.—Г.Масарика, в котором он, обращаясь к добровольцам, написал: «Под влиянием обстоятельств Вы должны остаться в России». При этом в большой преамбуле текста приказа никаких разъяснений причин и целей задержки не было приведено.

Заслуживает внимания факт, отмеченный командиром батареи каппелевцев капитаном В.Вырыпаевым, что «советский главковерх Восточного фронта И.Вацетис в докладах правительству называл своих противников «бело-чехами» и игнорировал истинные названия основного противника — Народную армию, Комуч и каппелевцев» (Каппель и каппелевцы, с. 254). Вероятно, с тех пор это название закрепилось за легионерами, хотя они не были гражданами России и не могли быть участниками гражданской войны, белыми или красными. Ведь корпус до конца 1918 г. был формированием французской, а затем — чехословацкой армий. К названиям других иностранных армий, вторгавшихся в Советскую Россию, кроме польской, не добавляли «бело-».

В Уфе и Челябинске

В сентябре 1918 г. красная армия М.Тухачевского подходила к Сызрани и угрожала Самаре. Золото начали эвакуировать по железной дороге в Уфу. В Самаре мобилизовали группу служащих Государственного банка, которым приказали сопровождать «золотые поезда» в Сибири. В нее входили старший контролер Н.Казановский, старший кассир Н.Кулябко, бывший управляющий П.Вещин, служащие М.Гайский,В.Самоделкин и Б.Челноков. Они ехали с семьями в вагонах для персонала. Все ящики и сумки со слитками и изделиями были опечатаны, пронумерованы и зарегистрированы. В 80 «золотых вагонов» было погружено 8399 ящиков, 2468 мешков и 18 сумок золота. Вагоны были также опечатаны и включены в пять эшелонов. Печати постоянно контролировались служащими. Эшелоны ушли в Уфу в конце сентября 1918 г.» (О.Будницкий, «Деньги русской эмиграции…», с. 27).

В Уфе в это время формировалось Всероссийское временное правительство — Уфимская Директория с председателем Н.Авксентьевым. Военным министром в ее правительстве был адмирал А.Колчак. Русской охраны эшелонов на станции не хватало, поэтому была выставлена дополнительная чешская охрана на подступах к станции — «охрана охраны». В качестве платы Комуч передал легионерам «в кредит на нужды легиона» 750 ящиков серебра на сумму 900 тыс. руб. Это серебро не входило в золотой запас, но хранилось вместе с ним.

Поезда простояли в Уфе около недели. Один из них успели разгрузить. Но военная обстановка потребовала отъезда, 6 октября эшелоны оправились в Челябинск. Золото решили разместить в местном элеваторе. Пока руководители поездов его осматривали, министр финансов Директории И.Михайлов и начальник штаба Чехословацкого корпуса генерал М.Дитерихс внезапно, без ведома ушедших, приказали отменить выгрузку и отвести поезда в Омск. Куда они и прибыли 13 октября. Получилось, что Уфимская Директория захватила золото Комуча и увезла его в Омск. Британский историк Джонатан Смил назвал этот темный эпизод «крупнейшей в истории кражей золота» (О.Будницкий,
с. 28).

«Золото Колчака»

Через месяц, 18 ноября  1918 г., в Омске произошел переворот и А.Колчак был провозглашен Верховным правителем России. Казанское золото стало «Золотом Колчака». Был создан отряд специальной охраны. Компактный поезд из 28 вагонов с золотым запасом постоянно находился при штабе правителя России. Адмирал длительное время запрещал трогать золото как общенациональное достояние. Он считал, что его судьбу должно решить Учредительное собрание. Но деньги для войны были крайне необходимы. Решили золото тратить.

Был сформирован «золотой эшелон» №1 и отправлен для продажи во Владивосток под британским флагом, чтобы защитить от нападений атаманов, хунхузов и красных партизан. Они боялись нападать на поезда Антанты. Во Владивостоке только после падения империи открылись филиалы иностранных банков. 26 мая 1919 г. состоялась первая продажа золота Индокитайскому банку.

После отправки этого эшелона, в мае 1919 г., группа служащих Минфина и Госбанка правительства под руководством старшего кассира Н.Кулябко провела ревизию. Получили точные цифры: 645410610 руб. с учетом 100 ящиков, вывезенных большевиками из Казани в виде российской золотой монеты, иностранной золотой монеты, золотых слитков, золотых полос и кружков. Физически это было 490448 кг золота в монетах и слитках (О.Будницкий, с. 29). Это золото на протяжении четырнадцати месяцев было в распоряжении А.Колчака, и его расходовали на нужды белой армии. Потом во Владивосток ушли 2-й, 3-й и 4-й эшелоны. Вторая продажа состоялась 24 июля — Индустриальному Китайскому и 28 июля — Гонконгско-Шанхайскому банкам. Третья и четвертая продажи состоялись 30 июля и 2 августа — банку Йокогама Спеши. Сложность продаж заключалась в том, что продавец не был легитимным представителем России. Правительство А.Колчака не было признано де-юре, а незаконная покупка золота солидным банком могла его скомпрометировать. Пятый эшелон до Владивостока не дошел. Он был захвачен казаками атамана Г.Семенова в Чите. У этого золота сложилась своя история…

Считают, что всего было вывезено для продажи около  151 т золота на сумму 195 млн. руб. (Будницкий, с. 84). Это так называемое владивостокское золото.

В Иркутске с чешской охраной

Осенью 1919 г. красные войска Восточного фронта приближались к Омску. Город опустел. В Иркутск уехали иностранные представители, а за ними министры. 13 ноября в пяти литерных поездах покинули сибирскую столицу Верховный правитель и его приближенные. Вместе со штабным поездом в «литере Д» везли в Иркутск золотой запас под усиленной охраной офицерского состава, 6000 км от Омска до Иркутска ехали два месяца. Войска разбегались. В последние дни 1919 г. А.Колчак убедился, что не сможет сохранить золото — наступал кризис его власти. Он обратился за помощью к союзникам. В феврале начался бунт на заводах Иркутска против Колчака, Антанты и чехов. По решению генерала М.Жанена и представителей союзников А.Колчак был взят под их охрану. После ультиматума большевиков с угрозой взрыва заминированных тоннелей на востоке и мостов на западе стало ясно, что эшелоны корпуса, поезд А.Колчака и золотой запас оказались в ловушке.

По решению военных представителей в Сибири от Франции, Англии, США, Японии и Чехословацкого корпуса (генералы М.Жанен, А.Нокс, В.Грэвс и др.) 4 января 1920 г. на станции Нижнеудинск А.Колчак был передан Политическому центру эсеров. Поезд с золотом был взят под охрану смешанным караулом, созданным на основе 2-й пулеметной роты 10-го полка ЧС корпуса. Ответственность за охрану возложили на командира этого полка, начальника чешского гарнизона Иркутска подполковника Антонина Чилу. Караул состоял из русских, чехов, словаков, румын, сербов и японцев. После выборочной проверки отдельных вагонов и содержимого ряда ящиков караул принял поезд. На вагоны повесили дополнительные пломбы чехословацкого командования и составили акт о приеме.

Седьмого февраля было подписано перемирие ЧС корпуса с красными (не мир). По требованию большевистского правительства чехословаки согласились передать золото местным властям только при уходе из Иркутска последнего чехословацкого эшелона. 26 февраля 1920 г. была создана комиссия во главе с заведующим финансовым отделом местного ревкома Ф.Громовым и начальником гарнизона чехословацких войск в Иркутске А.Чилой. В нее вошли семь местных и три чехословацких представителя.
27 февраля 1920 г. по условию перемирия началась процедура передачи поезда Сибирскому политическому центру эсеров. При этом руководствовались актами, составленными представителями Госбанка и Госконтроля 14 ноября 1919 г. №4 и 4 января 1920 г. № 16. Комиссия в полном составе и в присутствии всех сопровождавших золотой запас чинов вскрывала 27, 28, 29 февраля и 1 марта 1920 г. поочередно все вагоны, и при проверке их содержимого нашла в 28 вагонах 1678 мешков и 5143 ящика с золотом, то есть то же количество, которое указано в упомянутых актах. При этом принимающая сторона сделала пересчет объектов передачи дважды.

Все мешки и половина ящиков были перегружены в новые «американские вагоны» (четырехосные «пульманы». — Авт.) значительно большей грузоподъемности. 1 марта был подписан всеми членами комиссии акт в пяти экземплярах. Первый экземпляр был передан представителю чехословацких войск, второй — председателю комиссии Ф.Громову, третий — председателю следственной комиссии Миллионщикову, четвертый — председателю профсоюза железнодорожников Затылкову и пятый — представителю Госбанка Никольскому. В тот же день в 13 часов указанные русские представители приняли под расписку золотой запас, а чехословацкий караул под командованием поручика Цинке отошел от вагонов (В.Драгомирецкий, с.219). Поезд принял русский караул политического центра под командованием Шелепина.

11 марта председатель Сибирского ревкома И.Смирнов на станции Тайга отправил В.Ленину и Н.Крестинскому телеграмму о том, что эшелон с золотом принят от чехословацкого войска. Приемосдаточные акты хранятся до настоящего времени в военно-исторических архивах России и Чешской Республики. Они указываются в перечнях исторических документов. Официальных претензий к Чехословакии и Чешской Республике со стороны РСФСР, СССР и России на протяжении 90 лет по поводу «казанского золота» не было. А вот у авторов вышеупомянутого фильма они еще есть…

Советский поезд особого назначения ушел из Иркутска в Казань

17 марта 1920 г. советское правительство распорядилось возвратить золотой запас в Казань. Ответственным за доставку Иркутский ревком назначил уполномоченного Особого отдела ВЧК 5-й армии А.Косухина. Поезд с золотым запасом сопровождала группа финансовых работников, утвержденных Сибревкомом.

Начальником поезда был Н.Казановский, его заместителем — М.Гайский, кассиром — Б.Челноков, сотрудником — П.Вещин. Они отвечали за целостность и сохранность золотого запаса и могли обеспечивать проверку и пересчет ценностей в случае необходимости. Охрану поезда поручили батальону
262-го полка 5-й армии.

Золото вернулось в Казань. Заключение

Седьмого мая 1920 г. в кладовые Казанского отделения Народного банка РСФСР вернулось золото на сумму 410 млн. руб. Когда В.Ленину доложили об этом, то он сказал: «Ну что же, это хорошо; теперь нам будет на что торговать с Европой» (цит. по В.Рябиков. «Центросибирь», Новосибирск, 1949). Эти воспоминания бывшего комиссара и советского дипломата В.Рябикова еще раз опровергают миф о хищении золота.

Что же привезли легионеры из Сибири и на какие средства строили здание, развивали финансовые структуры Легиобанка в Праге и за рубежом? Это большая самостоятельная тема. Отвечая на вопрос кратко, можем сказать, что легионеры при эвакуации из Владивостока вывезли драгоценные, редкие и цветные металлы, но не из золотого запаса России, а полученные из промышленных источников, причем значительно меньшее количество, чем казанский золотой запас. Техническое отделение корпуса — «Техотд» и Легиобанк, руководимые Ф.Шипом, были большими предпринимательскими субъектами, владевшими более чем сотней предприятий: шахтами, заводами, фабриками и мастерскими. Два года велось производство, торговля добытыми драгоценными, черными и цветными металлами, металлоконструкциями, камнями, шерстью, мехами, кожами и другим сырьем. Результаты торговли пополняли Легиобанк, удовлетворяли потребности и расходы, связанные с военными действиями. Перед эвакуацией большой объем имущества — начиная с недвижимости и оборудования, вплоть до лошадей, повозок и инвентаря — был распродан, и прибыль привезена в Чехословакию вместе с драгметаллами. Было привезено много ценного сырья. Учет и контроль были очень строгими. Это была истинная основа Легиобанка, а не российский золотой запас, как утверждают некоторые «авторы сказок XXI столетия».